От редакции: предлагаем вниманию читателей рецензию на сборник ФМО «Донбасс: философия фронтира» (2021). Автор рецензии — Артём Николаевич Емельянов, кандидат биологических наук, заместитель председателя Санкт-Петербургского философского Клуба, в настоящее время воюющий на донбасском фронте. Рецензия подробная, интересная, критическая и взывающая к обсуждению. Чтобы оценить ее по достоинству, стоит иметь под рукой сам сборник, который размещен на сайте: https://oduvan.online/wp-content/uploads/FMO-Donbass-filosofiya-frontira.pdf. Читайте, включайтесь в дискуссию!

Артём Николаевич Емельянов

EAN-6868@mail.ru

Философское монтеневское общество (ФМО) – однозначно явление удивительное. Само название говорит о стиле его работы. Люди, составляющие его – люди, размышляющие о происходящем, то есть не просто наблюдающие, а рефлексирующие. Их наблюдения и рефлексии оформляются в виде своеобразных эссе в соответствующих сборниках. Огромное спасибо за нелёгкую работу редактирования этих эссе и подготовки их к изданию Нине Сергеевне Ищенко и Елене Александровне Заславской.

Цель и задачи Общества определены Н. С. Ищенко в статье «Философское монтеневское общество Луганска как историко-культурный феномен» следующим образом. Цель: «…общаться со слушателем и читателем вне академического формата…» Задачи: «…площадка для проверки тезисов учёных, просвещение, реализация междисциплинарных связей в гуманитарной сфере, способ донести до публики важные для докладчика идеи, манифестация луганской философско-культурной среды». Если иметь ввиду данные тезисы, то ФМО, думается, соответствует заявленному на все сто. Однако, как всегда, хочется и ещё чего-то большего. Чего? Чтобы ответить на этот вопрос нужно подойти к анализу жизни ФМО в развитийном ключе.

С историей Общества можно познакомиться, например, в интервью А. И. Атояна «Приобщайтесь к монтеневскому кругу». В. Ю. Даренский в статье ««Монтень в Луганске»: тридцать лет работы» отмечает, что «После своего расцвета в 1990-х – начале 2000-х годов общество начало было угасать, но затем неожиданно получило новый импульс развития благодаря тому, что в его деятельности стали принимать самое активное участие культуролог Нина Ищенко и поэтесса Елена Заславская». Итак, мы видим, что Общество уже прошло, как минимум, один этап своего пути (от образования до возрождения) – назовём его «религиозным становлением» – и сейчас находится, как минимум, на втором этапе.

Почему я назвал первый этап развития Общества «религиозным»? – Потому что результатом этого периода явился общий духовный знаменатель: отрицательное отношение к неофашизму. Как пишет И. В. Грицких в статье «Монтень в Луганске, 2014-2020»: «Стороны могут спорить … Однако … все единодушны и объединены идеей противостояния фашизму». Таким образом, основа, выросшая в общепринятый в ФМО миф есть. На вопрос, что это за миф, отвечают авторы статей сборника.

Отметим, что миф здесь нужно понимать по-лосевски как «…в словах данную личностную чудесную историю». При этом «чудо» – это совпадение личности со своим первообразом, то есть состоянием, когда человек, имея веру, может сдвинуть гору, например, да и на намного более того сделать. «Миф – необходимейшая – прямо нужно сказать, трансцедентально необходимая – категория мысли и жизни…» Кроме того, «Социология воображения утверждает, что логос определяется мифосом, то есть, структуры рациональности порождаются структурами имажинэра», – пишет Н. С. Ищенко в статье «Принципы социологии воображения в книге Елены Заславской «Донбасский имажинэр» (2020)». И с этим трудно не согласиться.

Итак, что за миф? Название сборника «Философия фронтира» подталкивает к ответу. Но что такое «фронтир»? Это не очень приятное для моего слуха нерусское слово обозначает, в частности, «…политическую и географическую область вблизи или за пределами нечёткой границы различающегося населения. Место встречи разных рас, различных религий, непохожих языков, противоположных образов жизни» (Википедия). Рассмотрим соответствует ли смысл данного термина содержанию Сборника.

Вот, первая статья: В. Ю. Даренский ««Новороссийская» идентичность народа Донбасса (к вопросу о цивилизационной специфике региона)». Читаем: «В отличие от украинской идентичности, построенной по моделям 19-го столетия и к настоящему времени являющейся лишь утопическим анахронизмом, «новороссийская» идентичность наоборот, с самого начала несёт в себе всю полноту исторического опыта 20-го века».  Из текста статьи видно, что эта «новороссийская идентичность» тяготеет к России, да и вообще не может без нее существовать. Далее вывод: «…в основе концепта Новороссии во всех трёх его содержательных экспликациях – научно-теоретической, идеологической (политической) и проектно-практической (индустриальной) – должны лежать два базовых определения: 1) Новороссия – это русский фронтир и «точка сборки» российского суперэтноса; 2) Новороссия – это регион самого интенсивного экономико-технологического русского Модерна, сам смысл существования которого состоит в построении великой державы».  

Хочется спросить автора: а Вы, Виталий Юрьевич уверены, что это – именно фронтир? На основе текста можно подумать, что украинцы – это не такие же русские, как мы. Напомню, Украина – это ведь не обозначение соответствующей национальности, это обозначение пограничья. И в истории Руси таких пограничий-украин с различных сторон от центра было много. На сегодня южное пограничье с Европой расширилось до целого государства. Но суть от этого не меняется. Даже самые отъявленные «западенцы» и те скорее русские, чем нет, что бы они там про себя ни говорили. Об этом свидетельствует все их мифотворчество, главным априори подразумевающимся тезисом которого является то, что они-то (украинцы), как раз, и являются самыми-самыми русскими, а мы (называющие себя русскими) вообще и не славяне даже. Такое положение свидетельствует о наличии двух больших групп населения одной и той же территории, претендующих на одно и то же историческое и культурное место, что является признаком гражданской войны, с очевидностью не имеющей никакого фронтира.

Далее в Сборнике следует статья Н. С. Ищенко и Е. А. Заславской «Образ другого как структурная характеристика культурной границы на примере Украины и Донбасса». Авторы отмечают, что «…на Украине вплоть до эпохи Независимости в 1991 году доминирующим был образ Другого как европейца…», и только потом искусственно начал насаждаться образ другого как русского. Но в чем заключается эта последняя инаковость другого? Отвечаю: собственно в том, что Украина – це Европа, а Россия – нет. И чем же это проявляется? А тем, что в России нет унитазов, трусов и т. д., все русские – жлобы, воры, бездельники, неряхи и проч., а также не могут произнести правильно слово «паляныця». Достаточно ли этого для констатации другой идентичности? Одновременно с этим политические предпочтения украинцев вполне понятны. Эти предпочтения мы хорошо знаем по периоду президентства Ельцина. И таким образом, эти предпочтения были и у нас в России, да и сейчас либералы всех мастей, озвучивающие их, по большей части никуда не делись, только затаились. При всем этом мы не стали украинцами в 90-х, и дожившие до наших дней либералы – тоже не украинцы. Зато неофашисты, которыми был полон Санкт-Петербург (и, наверное, другие регионы России) в 1990-х и начале 2000-х, все оказались на той стороне, то есть по факту украинцами стали.

В результате анализа авторы данной статьи приходят к выводу, что «…украинская культура по-прежнему является культурой пограничья, поскольку образ Другого доминирует в ее культуре. … культура Донбасса развивается как русская культура, а специфика культурного пограничья реализуется в формировании образа Другого как европеизированного украинца». Итак, получается, что собственно украинцы – это украинцы европеизированные, а население Донбасса и Луганска – это украинцы не европеизированные.

Но позвольте! Здесь хочется сделать ремарку. Если подходить к вопросу по сути, а не в рамках советско-австрийской пропаганды, то собственно «украинцами» являются только жители западных областей Украины (Галиции и Волыни, в основном), а жители востока, включая сюда Киев и Одессу, – вообще-то не украинцы.

Итак, слово «фронтир», как думается, к территориям Донбасса применить нельзя. Однако очевидно, что эти территории являются и, вероятно, будут являться в дальнейшем особенными территориями России. Это выше обсуждённые авторы неоспоримо доказали. Но на вопрос «Почему?» (то есть, как получилось и для чего?) удовлетворительно не ответили.

Данная статья является рецензией. Поэтому развёрнутым доказательствам здесь не место. Тем не менее, кратко предложу свой вариант ответа на данный вопрос «Почему?» Потому что Русь исторически триедина. В эту тройку (троицу, если хотите) входят Великая (большая) Русь, Малая Русь и Белая Русь. Данная тройка исторически оказалась очень устойчивой к внешним воздействиям. И теперь любое выпадение из неё ведёт к деградации в силу наличия сформировавшейся уже тройственной системы. Области Донбасса взяли сейчас на себя функцию Малой Руси. А функция эта, ни много ни мало, заключается в формировании духовных основ русского мира. Собственно, за это и воюем.

Что же касается понятия «фронтир», то следует сказать, что его физический субстрат, как внутренне ощущается, тоже где-то присутствует. Однако определение его местоположения является отдельной непростой задачей. Решение этой задачи не входит в круг вопросов, обсуждаемых в данной статье.

Мысль о первостепенном значении Донбасса в формировании духовных основ обновлённого русского мира развёрнуто обсуждает в ещё одной своей статье данного сборника «Непризнанные государства: гости из будущего?» В. Ю. Даренский. В этой статье он приходит к выводу, что «…«русскость» стала единственной возможностью выживания народа и государства…» «В настоящее время … «Новороссия» … это новая, нарождающаяся Русь».

Выше обсуждённые статьи можно условно отнести к «прикладной» (если можно так сказать) философии, поскольку они акцентируют внимание на конкретных явлениях, не затрагивая практически идей, лежащих в их основе. Впрочем, в сборнике присутствуют и статьи «академического» направления. Авторы этих статей пытаются подложить под «прикладные» аспекты академический базис (насколько это вообще возможно в настоящих условиях ФМО). Обращает на себя внимание статья И. В. Грицких «Политика как область консенсусного социального конструирования будущего». В этой статье автор определяет то, что можно было бы назвать «чистой» политикой (политикой «самой по себе») как «…осознанное, публичное осуществление субъективной воли, стремящейся, путём апелляции к свободному сознанию, утвердить собственное видение должного в статусе общезначимой нормы». Далее автор определяет признаки такой политики и идеологию – основной инструмент политики – как самосознание политики. При этом настоящая политика и идеология должны «отвергать насилие в любых формах».

Можно, конечно, спорить об отношении к принуждению. На мой взгляд, с некоторого момента изменения психики человека могут стать необратимыми до такой степени, что никакими доводами и другими способами (кроме, конечно, духовной работы на поле исповеди, закреплённой причастием) его переубедить не представляется возможным. Такие люди в системном смысле аналогичны раковым клеткам, которые невозможно привести обратно к норме. Но данное моё мнение ни коим образом не умаляет достоинства статьи. Можно сказать, что данная статья, в общем и целом, посвящена решению вопроса «Что делать?».

Близко к этой статье примыкает статья А. Кондаурова «Социальная инфантильность как техногенная угроза миру». Автор в ней определяет инфантилизацию как «…желание избежать ответственности за ошибки и жажду ярких впечатлений». В результате анализа данного явления автор приходит к выводу, что «созидание гармоничной и развитой личности возможно только при целенаправленных волевых усилиях…»

Итак, для дальнейшего положительного поступательного движения общества необходимы волевые усилия. Какие? На этот вопрос косвенно отвечает статья В. Ветова «Классическая философия как предтеча Священного Писания». Автор в ней пытается показать преимущества христианства по крайней мере перед язычеством и слепыми верованиями, поскольку христианство имеет глубокое (по мнению автора) философское обоснование. Таким образом, по прочтении последних трёх статей возникает некая зыбкая схема, как мы будем из мышей превращаться в ежей, у которых в отличие от первых есть спасительные иголки: волевым воспитанием, убеждением, основанным на христианской духовности. И здесь возникает сшибка. Дело в том, что христианство (ещё важен вопрос какое христианство, поскольку христианство христианству рознь) никогда не проповедовало отсутствие физических наказаний, в частности, в детском воспитании. И с биологической точки зрения это абсолютно верно. Попробуйте котёнку, например, методом убеждения объяснить, куда он должен ходить в туалет!!! Чтобы научить, вы просто берете его за шкварник, тыкаете мордочкой в его же дерьмо, а потом несёте туда, где он должен делать свои дела. Ребёнок по меньшей мере до четырёх лет по интеллекту не сильно отличается от котёнка. А про нормальное осознание своих действий у него можно говорить только после двенадцати. Но к этому времени ребёнок уже должен быть правильно ВЫДРЕССИРОВАН, иначе никакие ваши доводы на него не подействуют. Вышеприведённые биологические сведения, отмечу, не являются моим частным мнением, это доказано и показано экспериментально на различных уровнях: физическом, физиологическом, психическом и ментальном. Поэтому если вы думаете иначе, то вы априори думаете неверно.

Убеждение же против физических наказаний – это как раз и есть одна из западноевропейских ценностей, сродни тому, что ребёнок в пять лет может, оказывается, сознательно выбрать кем он хочет быть: мальчиком или девочкой.

Нечто похожее можно сказать и о поисках различий между русскими и украинцами. Если вы серьёзно обсуждаете вопрос об этом, то вы уже проиграли, именно этого и хочет Запад: раздробить тем или иным путём единый русский суперэтнос на непримиримые части.

На этом оригинальные статьи в сборнике заканчиваются. Остальное место занимают не менее интересные рецензии, отзывы на сами сборники и вообще художественные произведения. В этой рубрике обращает на себя внимание статья А. И. Атояна «Уроки критики философской и литературной». Статья представляет собой критическое эссе на книгу Н. С. Ищенко «Локусы и фокусы современной литературы» (2020). Сегодня существует уже более развёрнутое в данном направлении произведение вышеозначенного автора: «Псевдоморфозы сакральности в знаковых пространствах современности» (2023). Эта книга, помимо всего прочего, содержит архетипический анализ поэмы Е. А. Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грёз», составляющей последний раздел сборника «Донбасс: философия фронтира». На презентации своей книги Н. С. Ищенко определила основной её целью показать, что в массовой культуре присутствуют глубокие религиозные и философские смыслы (архетипы), которые вне зависимости от того, знают о них читатели или зрители или нет, усваиваются ими. На мой взгляд, данная цель в книге была достигнута.

Однако очень важным является то, какие именно архетипы воспроизводятся в той или иной социальной группе. А. И. Атоян в своей рецензии пишет по этому поводу: «Вечный вопрос о единстве человечества приобретает форму вопрошания о двух дорогах. Двух правилах. Двух общностях. Условно они при всем многообразии примеров фокусируются как западная и славянская. Первая индивидуалистичная: все для человека, то есть меня. Вторая духовна и потому общинная: все для другого, а потому для нас». Определив данное отличие, Н. С. Ищенко сужает рассмотрение до конкретного топоса: Новороссии на примере Донбасса. И здесь выясняется, что Донбасс оказывается сакральным пространством: «В современном Донбассе в период войны с Украиной, идущей с 2014 года, ситуация предельного выбора приводит к воссозданию хранящегося в культурной памяти образа святого царства» («Псевдоморфозы», с. 319). Заметим, что «Святое Царство» по-русски – это Святая Русь, воспетая в былинах и представленная как государственная идея в «Слове о законе и благодати» (1049) митрополита киевского Иллариона. Итак, «…Новороссия гроз становится пространством реализации жертвенного подвига, местом оживания исторической памяти и формирования христианской территории на западном рубеже Русского мира» («Псевдоморфозы», с.335).

Похожая мысль проводится О. Бодрухиной в статье «Новороссия гроз: фэнтезийно-партизанское многобожие у подножия православного храма». Этот автор приходит к ней через утверждение свободной воли человека, что, в определённом смысле, перекликается с «осуществлением субъективной воли» И. В. Грицких. О. Бодрухина пишет: «В христианской философии, в самой вере заложен приоритет человеческой воли, которой он наделён от Творца».  Но если О. Бодрухина акцентирует внимание на поэме как описании апокалипсиса, то Н. С. Ищенко идёт дальше, позиционируя Донбасс также и как «землю ада». Почему-то для этого эта земля должна быть десакрализована. Но очевидно, что ад – это тоже сакральное место. Здесь путаница. Не нужно путать ад и пекло. Пекло – это просто нижний мир, который существовал и до появления в нем ада. Герой спускается в пекло, чтобы победить Кощея Бессмертного, добыть артефакт и т. д. Ад же – это место наказания грешников. Необходимо осознавать, что невозможно построить Святоград, не обладая артефактом. В язычестве это была какая-то конкретная вещь, в христианстве это – духовная благодать, которая тоже даётся не за просто так, а за жертву. Но жертва – это, фактически, смерть. Иисус Христос спустился в ад и разрушил его врата. Так и мы для получения благодати должны сходить туда и выйти. Но, как и прежде, выходят не все. Вот что такое побывать на фронте, но не вообще на Донбассе. И, как правильно замечено, для украинского добровольца Донбасс – просто место бессмысленной и безвозвратной смерти.

Наконец, в ещё одной своей статье данного сборника «Монтень в Луганске, 2014-2020» И. В. Грицких пишет: «Особенностью сборника ФМО и, на мой взгляд, важной новацией последних 5 или 10 лет, стало повышенное внимание к художественному слову и в особенности к поэзии».

Итак, по-моему, стало вполне очевидно, какой миф (в высоком лосевском смысле) был уловлен философами Луганска: это миф о Святом Граде, о Граде Китеже, и обретении благодати, то есть обретении чудесных помощников. Удивительным во всей этой истории является то, что данные интуиции – это не плод воспалённого воображения, а опыт реально происходящих вокруг событий.

Но пойдём дальше. Анализируя все вышеизложенное в развитийном ключе, то есть как развитие системы, мы можем увидеть, что после принятия основного постулата веры о порочности фашизма Общество сделало огромный скачок в области формирования своего лица. Отдельные констатации были логически связаны между собой и выражены художественно в виде мифов.  Очевидно, что начался новый период развития Общества. Назовём его «становлением профессиональным». Если в предыдущем периоде Общество утверждало своё Я: Аз есмь, Я – это, это, это… Теперь появилось Ты. Возникла возможность логики и искусства. Но логика и математика по основным своим признакам относятся к искусству. Главным признаком здесь является то, что они основаны на инструкциях: «делай так» и будет результат. Но при этом чтобы выполнить эти инструкции, нужно ещё иметь талант.

Но вот, собственно, и всё, поскольку до научного уровня Общество ещё не развилось. Дело в том, что искусство базируется на наблюдении, а наука – на эксперименте. Я не встретил в прочитанных статьях ни одной ссылки на эксперимент. Но не нужно думать, что это плохо. Не нужно торопить развитие системы. Если система развивается, то всё в своё время будет. Но и успокаиваться тоже не стоит, поскольку само собой ничего не происходит.

Таким образом, анализ развития ФМО выявил, что оно как саморазвивающаяся система находится на второй ступени своего развития. То, что оно является саморазвивающейся системой, само по себе удивительно. В своём философском развитии данная система прошла ступень религии и поднялась на ступень искусства. Эти ступени манифестируют себя в повышенном интересе к религиям, верованиям, художественным произведениям, который в дальнейшем должен дополниться интересом к правильности рассуждений. Маркером перехода на следующую ступень должен явиться интерес к научным подтверждениям своих мыслей. Но собственно «чистая» философия находится на четвертой ступени развития системы. Функция её с системной точки зрения заключается в формировании «самодвижущегося» (как у Платона) образа. Для примера приведу философский образ коммунизма советской эпохи. Этот образ хорош, но как его применить на практике непонятно – настоящий чисто философский образ. Образы в искусстве отличаются от философских тем, что они являются отражениями окружающего мира. Образы же философские – это «живые» идеи (если можно так сказать).

Итак, теперь, думаю, становится понятным, что это за «большее», которого хочется, заявленное вначале данной статьи: не хватает собственно философских образов. Чувствуется, что внутри ФМО происходит интеллектуальный процесс построения системы и осознания её основ в проекции на реальность, но дальше этого пока процесс не идёт. Однако так и должно быть, поскольку ФМО находится в «молодом» (родившемся в новом качестве) Луганске, которому ещё много предстоит. И это отрадно, поскольку действительно может свидетельствовать о начале возрождения Руси, новой Руси, новой в смысле перешедшей на следующую ступень своего развития.

26.03.2024, Ростов на Дону, госпиталь