Призывы к миру на Украине как прием военной пропаганды

В «Вестнике Тюменского института культуры» 02 (24) / 2022 опубликована статья Нины Ищенко, посвященная манипулятивному приему военной пропаганды – призывам к миру на Украине в 2022 году. С применением культурно-антропологического метода и контент-анализа информационного содержания антирусской пропаганды в современном информационном пространстве исследуется призыв к миру на Украине как манипуляция, направленная на повышение тревожности в обществе и провокацию антиправительственных действий. Призывы к миру на Украине выстроены так, что подразумевают расчеловечивание русских, а также требуют прямых действий в помощь украинской армии.

***

С началом военной спецоперации на Украине в феврале 2022 года в информационном пространстве появились многочисленные призывы к миру на Украине. Такие призывы появляются не только на личных страницах пользователей, но и на различных информационных площадках, таких как Facebook, Instagram, Youtube.com, Kinogo.zone и других.  Скоординированность их появления на разнообразных информационных площадках, целенаправленность воздействия и дороговизна затраченных ресурсов позволяет рассматривать их не в качестве спонтанной реакции пользователей на события, а как манипуляцию общественным сознанием в пропагандистских целях. Рассмотрим, какой посыл содержат и на какие действия провоцируют целевую аудиторию такие призывы к миру.

В исследовании используется информационный анализ интернет-пространства и культурно-антропологический анализ призывов к миру на Украине. Исследование основано на работах по теории манипуляции И. М. Дзялошинского и исследованиях культурных антропологов А. Архиповой, Ю. Кирзюк, Е. Гуда и Н. Бен-Йегуды, когнитивных психологов C. Холла, К. Беллы, Ч. Хита и Э. Стернберг.

Манипуляция представляет собой скрытое духовное воздействие, провоцирующее объект на некоторое заданное поведение [5, с. 30–31]. Особенность манипуляции заключается в том, что управляемый объект сохраняет уверенность в своей субъектности и убежденность в том, что он действует сам, по собственный воле. Спровоцировать объект на какие-то действия можно с помощью сильных эмоций, которые вызывает призыв.

Психологи из университетов Стэнфорда и Дьюка Крис Белл, Чип Хит и Эмили Стенберг пришли к выводу, что тексты в интернете не отражают эмоции людей по какому-либо поводу, а наоборот, их продуцируют, причем как положительные, так и отрицательные [3]. Продуцирование сильных эмоций помогает сообщению пройти эмоциональный эволюционный отбор, поскольку это способствуют образованию социальной связи между людьми, которые эти эмоции разделяют.

Призывы к миру на Украине обращены к максимально широкой аудитории людей, которые не знают друг друга лично. Распространение информационных блоков в таких средах подчиняется закономерностям распространения городской легенды.

Специфика городской легенды заключается в том, что она живет в городской среде, где личные связи ослаблены, а коллективное «мы» формируется очень долго. В селе все друг друга знают, человек предвидит реакцию односельчан и не ждет опасности изнутри коллектива, поэтому традиционные фольклорные формы описывают столкновение человека с опасностью от чужого, стоящего вне коллектива. В городе постоянно появляются новые люди, коллектив принципиально текучий и изменчивый, микрообщности складываются с трудом. Поэтому городская легенда описывает опасность, исходящую от членов самого городского коллектива [4, с. 14–25].

Как показывают исследования культурных антропологов, в такой аудитории высока потребность в ощущении коллективной безопасности. Повышение тревожности в стрессовой ситуации в макроколлективах, не имеющих прочных внутренних коммуникативных связей, приводит к выигрышности стратегий, конкретизирующих опасность в виде кого-то из членов коллектива. Такая конкретизация снижает тревожность, поскольку угроза определена и можно предпринять какие-то действия для ее устранения, а это гораздо выгодней психологически, чем беспричинный страх.

Тревога – естественное для человека и общества состояние. В тревоге проявляется неполное владение информацией, неспособность владеть ситуацией и предотвращать угрозы. Если угроза не исчезает, опасность не уходит, то тревога нарастает и общество ищет способы от нее избавиться. Одним из таких способов является конкретизация тревоги в каком-то осязаемом представимом образе. На этом образе и фокусируется моральная паника.

Моральная паника – это формирование в обществе морального консенсуса по поводу источника опасности, грозящего обществу [4, с. 51]. Для предупреждения друг друга о новой угрозе члены сообщества активно обмениваются сообщениями, вызывающими одинаковые эмоции – положительные по отношению к своим, отрицательные по отношению к источнику тревоги. Таким образом достигается согласие по поводу источника тревоги.

Социологи Эрик Гуд и Найман Бен-Йегуда выделили три типа агентов, которые могут спровоцировать моральную панику [1]. Это массы, элиты и заинтересованные группы.

Первая модель, низовая (grassroots model) предполагает, что моральная паника идет «снизу вверх» и возникает спонтанно как ответ на некоторый социальный стресс. Сначала страх перед реальной или воображаемой угрозой находит выражение в легендах и слухах, и только затем в дело вступают медиа, роль которых, по мнению теоретиков «низовой модели», вторична: они «только усиливают пламя, но не зажигают огонь» [1, p. 56].

Вторая, элитистская модель (the elite-engineered model) разработана психологом Стюартом Холлом и коллегами. Согласно их исследованиям, моральная паника является результатом целенаправленных и вполне сознательных действий политической элиты, которая нуждается в создании мнимой угрозы для отвлечения общества от реальных социальных проблем, решение которых может угрожать ее интересам. Успех паники обеспечивается тем, что элита располагает мощными ресурсами в виде ведущих СМИ и государственных институтов. Эта модель исходит из представлений о всемогуществе элит и тотальной манипулируемости аудитории [1, p. 62].

В третьей модели (interest group model) паника исходит от различных заинтересованных групп, в роли которых выступают различные профессиональные ассоциации, ангажированные журналисты, религиозные группы, общественные движения, образовательные институты и т. п. Распространяя пугающие истории о воображаемой угрозе, активисты заинтересованной группы пытаются привлечь внимание общества к проблеме, в реальность которой они искренне верят. При этом успешное продвижение моральной повестки автоматически влечет за собой повышение символического статуса и материального положения заинтересованной группы.

Гуд и Бен-Йегуда полагают, что низовая модель является необходимым условием для возникновения моральной паники, поскольку ни политики, ни медиа, ни общественные активисты не могут сформировать ощущение угрозы там, где его изначально не было.

Таким образом, повышенная тревожность может использоваться для нагнетания моральной паники, облегчающей конкретизацию угрозы в виде кого-то из членов коллектива. Конкретизация угрозы и реальные действия, предпринятые для ее устранения, уменьшают фоновую тревожность в коллективе, однако по самой своей природе не могут решить реальных проблем, вызвавших моральную панику. Рассмотрим, как стремятся использовать моральную панику с помощью призывов к миру на Украине.

Смысл призывов к миру на Украине можно резюмировать так: «россияне, ваша армия убивает мирных жителей Украины, которые выбрали свой путь и борются за свою свободу; вы должны это остановить – протестуйте против российской власти и помогайте украинской армии». Причем разные агенты могут транслировать разные части призыва. Последняя часть, призывающая к конкретным действиям, не везде проговаривается прямо. Некоторые призывы воспроизводят только первую часть, а конкретное действие проговаривается другим субъектом информационного пространства.

Язык этих призывов русский, они появляются на российских сайтах и в кириллическом сегменте социальных сетей. Призывы сфокусированы на событиях начавшейся операции, которые волнуют россиян прямо сейчас, и многие снабжены обращением к аудитории. Это либо читатели конкретного пользователя или посетители конкретного сайта, либо россияне как граждане своей страны. Таким образом, целевая аудитория призывов – современные граждане РФ, которые и являются объектом манипуляции.

Начавшаяся в феврале 2022 года спецоперация на Украине повышает тревожность в российском обществе. Новые обстоятельства, западные санкции, военные действия, в которых могут участвовать родные и знакомые, естественно вызывают тревогу и напряжение. Как показывает опыт общения и анализ контента в информационном пространстве, наибольшую тревогу вызывает не страх потерять близких, которые служат в армии, а страх за родных, которые живут на Украине и подвергается опасности, а также страх потерять собственное благополучие, материальное положение и социальный статус. Военная пропаганда использует манипулятивные призывы к миру, чтобы перевести эту тревогу и напряжение в состояние моральной паники.

В приведенных призывах за мир на Украине эксплуатируется чувство сострадания к жертвам военных действий, вырабатывается чувство вины, требующее немедленного снятия, и формируется чувство ненависти и страха по отношению к российской армии и российскому руководству, предпринявшему эти действия.

При этом в призывах за мир на Украине полностью игнорируется предыстория вопроса, а именно, восемь лет дискриминационной войны Украины против Донбасса, культуроцид русских на Украине, антирусская государственная политика украинских властей в сфере культуры. Преступления Украины против человечности и военные преступления в Донбассе в период с 2014 по 2022 годы символически уничтожаются, а действия России представляют ничем не мотивированными. Единственная мотивировка – «Путин сошел с ума». С помощью этого клише формируется чувство ужаса и страха от того, что человек оказался в ситуации, которую не контролирует, полностью во власти сумасшедшего, которого невозможно остановить.

Замалчивание преступлений Украины в Донбассе, создающее образ немотивированной агрессии, достигается путем расчеловечивания русских Украины, Донбасса и России, которое является государственной политикой на Украине с 2014 года. Механизм расчеловечивания русских и конкретные примеры украинских стратегий в этом направлении приводятся в монографии «Южный Фронтир: Россия – Украина – Донбасс», в главе «Культуроцид русских на Украине» [Ищенко, Монография, с. 138–222].

В работе показано, что дегуманизация используется как прием информационной войны, направленный на легитимацию насилия в обществе. Дегуманизация – это лишение некоторой социальной или этнокультурной группы статуса человеческого существа. На следующем этапе происходит одобрение любых репрессий против этой группы: дискриминации в законодательном порядке, лишения прав, культуроцида и геноцида. Этот процесс реализуется на Украине в отношении ее русских граждан, стигматизирующим признаком выступает русский язык и/или принадлежность к русской культуре, фаза геноцида имела место в Донбассе в 2014–2022 гг.

Для оправдания украинской агрессии и представления Украины невинной жертвой российские граждане также принимают стратегию расчеловечивания русских Донбасса. Отсюда заявления в российском сегменте информационного пространства о том, что обновления программ, новая техника и поездки в Европу гораздо важнее убитых русских Донбасса. Расчеловечивание и оправдание убийств дегуманизированных жителей Донбасса вызывает ненависть, которая также усиливает тревожность и страх.

Таким образом, у целевой аудитории формируются эмоции страха и ненависти, которые должны привести к низовому варианту моральной паники, когда будет востребована любая конкретизация источника страха. Такую конкретизацию подсказывают в ходе манипуляции: это российский Президент, российская армия, российская власть. Для снятия тревоги и напряженности рекомендуются конкретные действия: протесты против российской власти и поддержка Украины.

В состоянии стресса даже символическое действие способно снять напряженность. Для помощи Украине людям предлагают подписать петицию, проголосовать на сайте, провести или отменить чтения книги, поменять аватарку, поставить лайк. Эти действия не решают проблемы даже в той форме, в какой ее видит объект. Они не устраняют причину моральной паники, а временно ее нейтрализуют, чтобы она вернулась с большей силой, поскольку источник страха не устранен.

Помимо символических действий, российские граждане провоцируются на реальные действия, способствующие дестабилизации обстановки в обществе и поражению России: их направляют на пикеты и протесты, просят сообщать информацию о российских военных, поддерживать деньгами украинскую армию.

Таким образом, призывы к миру на Украине после начала спецоперации в 2022 году базируются на дегуманизации жителей Донбасса, эксплуатируют тревогу за родных и друзей, а также за личное благополучие, и призывают к конкретным действиям, направленным на помощь украинской армии. Так в современной информационной войне подтверждается лозунг, придуманных англичанином Оруэллом во время предыдущих войн: «Война – это мир. Мир – это война». Пацифизм оказывается формой военной пропаганды.

Для противостояния манипуляциям в Интернете целесообразно проводить культурно-антропологический анализ призыва по рассмотренным в статье трем пунктам: транслируемая эмоция, конкретизация угрозы, реальное действие, к которому призывает текст. Если анализ текста или картинки показывает, что транслируется эмоция страха и ненависти, угроза конкретизируется как русские, российское государство, российская армия, а действие, на которое провоцирует призыв, – убийство русских, свержение российской власти, помощь украинской армии, псевдопацифистский призыв к миру на Украине на самом деле является призывом к войне с Россией.

Литература

1. Goode, E., Ben-Yehuda, N. Moral Panics: The Social Construction of Deviance. Oxford: Wiley-Blackwell, 1994. 312 p.
2. Hall, S. et al. Policing the Crisis: Mugging, the State and Law and Order / S. Hall, C. Critcher, T. Jefferson, J. Clarke, B. Roberts. London: Macmillan, 1978. 438 p.
3. Heath, Ch., Bell, Ch., Sternberg, E. Emotional Selection in Memes: The Case of Urban Legends // Journal of Personality and Social Psychology. 2001. Vol. 81. No. 6. P. 1028–1041.
4. Архипова, А., Кирзюк, А. Опасные советские вещи: Городские легенды и страхи в СССР. М. : Новое литературное обозрение, 2020. 536 с.
5. Дзялошинский, И. М. Манипулятивные технологии в масс-медиа // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 2005. № 1. С. 29 – 54.

Ищенко, Н. С. Призывы к миру на Украине как прием военной пропаганды / Н. С. Ищенко // Вестник Тюменского государственного института культуры : материалы V (XIII) Международной научно-практической конференции «Межкультурные коммуникации и миротворчество» (27 мая 2022 г.) и исследования победителей конкурса научных и творческих работ обучающихся «Образование, культура и искусство глазами молодых ученых» в рамках научно-академического проекта «Дни студенческой науки в Тюменском государственном институте культуры 2022» / гл. ред. И. Н. Омельченко; зам. гл. ред. А. Я. Криницкий; науч. ред. Е. М. Акулич; отв. ред. В. И. Семёнова. – Тюмень : РИЦ ТГИК, 2022. – С. 20–24.