Контекст и интертекст: жестокие игры

Когда смотришь советский фильм «Пеппи Длинныйчулок» после «Типа крутых легавых», городок, куда приезжает Пеппи, вызывает сильнейшие ассоциации с лучшей деревней года. Правда, если в Сэнфорде появился только один чужак – Николас Энджел, то шведский городок подвергается прямо-таки нашествию чужаков: Пеппи с лошадью, два жулика и директор цирка со своим цирком. Всё же в обоих случаях пришельцы после разных потрясений интегрируются в систему, изменяя ее к лучшему.

Песенка Пеппи о вранье, написанная Юлием Кимом, неожиданно дает отсылку к пражской дефенестрации, с которой началась Тридцатилетняя война:

Вы откуда знаете,

Что это болтовня?

Вы же не бываете,

Где бываю я!

А вдруг в самом деле

В городе Дели

Мартышки съели

Все эскимо?

А вдруг и правда

В городе Прага

Входят через двери,

А выходят в окно?

Так что не только Лемони Сникет интересовался темой. Замкнутое пространство советского фильма создает ощущение, что это игрушечный кукольный мир, выдаваемый за настоящий. И это тогда, когда в настоящем мире готовилась самая большая геополитическая катастрофа ХХ века. Человек играющий оказывается трагической метафорой позднесоветской культуры.

Похожие записи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *