В ходе работы над проектом «Тайна история Тартарии» я смогла прочитать неопубликованную повесть Вука Задунайского «Черта». Это историко-мистическое фэнтези, посвященное русской истории и конкретному географическому топосу на границе Московской и Калужской областей – городу Боровску, возле которого, как у невидимой черты, не раз останавливались вражеские нашествия на Москву. Эта непреодолимая черта и описывается в повести.

«Тайная история Тартарии» – литературный проект российских и донбасских писателей-фантастов, работающих в жанре мистического и исторического фэнтези. В книгах проекта собраны произведения, посвященные граням и рубежам русской истории и культуры, географическим и хронологическим границам между народами, племенами, будущими нациями, а также между мирами и временами, реальностью, историей и магией. Эти темы раскрываются и в повести «Черта» редактора проекта, Вука Задунайского. Повесть готовится к публикации, и данная рецензия предварительно знакомит читателя с произведением, которое скоро увидит свет.

Короткая повесть «Черта» имеет необычный хронотоп. Действие разворачивается в городе Боровске или его окрестностях в течение четырех разных исторических периодов. В хронологическом порядке это июль 1610 года, октябрь 1812 года, декабрь 1941 года и май 1987 года. Порядок эпизодов в повести иной и подчиняется художественному замыслу автора.

Первые три даты известны в русской истории – это периоды иноземных нашествий на Россию. В XVII веке, в период Смуты, в Боровск пришли поляки и немцы, в XVIII веке возле Боровска оказалась французская армия императора Наполеона, в ХХ веке через Боровск к Москве подходила немецкая армия Третьего Рейха. Исторические события, которые автор описывает точно, складываются в интересную картину: каждый раз вражеское нашествие останавливалось в Боровске или возле Боровска. Именно здесь в каждый из описываемых периодов происходит резкий перелом, и дранг нах остен сменяется контрнаступлением русской армии. Таким образом, загадка, которую автор задает читателю, ясна: почему именно маленький Боровск, с интервалом в несколько столетий, становится исходной точкой таких масштабных перемен?

Для ответа на этот вопрос автор переходит в мистическую и фэнтезийную реальность. Читатель входит в этом фэнтезийный мир постепенно, с первой части, посвященной ничем не примечательному 1987 году, одному из последних спокойных лет в истории позднего СССР. Спокойная размеренная жизнь позднесоветской провинции прорастает в другие измерения: в геополитическое и магическое. Именно в 1987 году на Красной площади приземлился самолет немецкого летчика Матиаса Руста. Этот перелет не был зафиксирован и отражен советской системой ПВО, что произвело в тот период эффект разорвавшейся бомбы, показав беззащитность СССР перед возможным нападением с воздуха. Не меньшее впечатление этот факт производит и сейчас. Для объяснения этой фантастической истории автор прибегает к фантастическому же допущению и обращается к древней языческой магии, к известной из русского фольклора истории об Алатырь-камне. 

По сообщению Адама Олеария, «в далекие времена пришли на Москву странники от самого Белого моря ипринесли с собой камень Алатырь. И разбили камень на девять частей и положили осколки по границе Московии, у оснований девяти городов-крепостей. Московиты верят, что нет на свете более могучего оберега, нежели осколки Алатырь-камня, от войны и иноземного нашествия, а также от мора и других злых бед». Боровск в этой реальности оказывается частью Девятиградья, магической защитной системы Алатырь-камней. Сила камня проявляется в разные исторические эпохи. Описанный в повести тип взаимодействия магической и исторической реальности определяется особым видом причинности, который в культурологии называется космологическим.

Как пишет Борис Успенский, историческое сознание организует события прошлого в причинно-следственный ряд, причем события прошлого последовательно предстают при этом как результат каких-то других, относительно более ранних событий. Историческое сознание всякий раз предполагает отсылку к некоторому предыдущему – но не первоначальному! – состоянию, которое в свою очередь связано такими же (причинно-следственными) отношениями с предшествующим, еще более ранним состоянием.

Космологическое сознание, между тем, предполагает соотнесение событий с каким-то первоначальным, исходным состоянием, которое как бы никогда и не исчезает – в том смысле, что его эманация продолжает ощущаться во всякое время. События, которые происходят в этом первоначальном времени, предстают как текст, который постоянно повторяется, воспроизводится в последующих событиях. В культуре события первоначального времени оформляются в виде образов и сюжетов, воспроизводимых в разное время разными людьми. Событие-причина лежит вне исторического сознания, оно воздействует на любую точку причинно-следственного ряда из высшего уровня реальности, трансформируя и организуя последовательность событий, выстроенных в цепочку один за другим.

Так, Отечественные войны и защита России от вражеских нашествий оставили в культурной памяти целый ряд образов, содержащих в свернутом виде информацию о происходящем и модель поведения, которую нужно повторить в реальном времени для контакта с сакральной реальностью мифа. Это былинные три богатыря, ополченцы Минина и Пожарского, партизаны Дениса Давыдова, 28 панфиловцев Великой Отечественной войны. Эти образы хранятся в культурной памяти и оживают в тех исторических условиях, которые опознаются русскими людьми как иноземная война и вражеское нашествие.

Нетрудно заметить, что подобная структура реальности используется Вуком Задунайским в повести «Черта». Автор исследует три полноценных нашествия и четвертое, сорванное или отложенное в будущее, и описывает одинаковую модель поведения защитников России в эти четыре периода. Однако первособытие защиты русской земли в космологическом времени мифа не отсылает к узнаваемым образам русской культуры, а замыкается на магическую реальность языческих артефактов.

Этот сюжетный ход придает увлекательность повествованию, однако вредит идейной составляющей повести. Магический предмет действует независимо от личности того, кто его использует, нарушает коммуникацию и искажает живое пространство мифа. Так, в повести сходят с ума и гибнут люди, просто сдвинувшие камень с места, поскольку нарушают технику безопасности в обращении с артефактом. Бессмертный хранитель неуничтожимых камней-оберегов интересен как фэнтезийный персонаж, но как мифологический образ русской культуры не выдерживает идейной нагрузки, которая по плечу настоящим богатырям Илье Муромцу и Добрыне Никитичу.

Итак, в повести средствами фэнтезийного жанра воссоздается единство русской истории во времени и единство русской земли перед лицом военной угрозы. Также в повести показано, как работает космологическая причинность, управляя событиями разного времени в одинаковой ситуации вражеского нашествия. Ждем публикации текста, чтобы читатель мог встретиться с этим произведением и войти в оба мира русской истории, реальный и магический.