Отношение к брадобритию в XVII веке до Петра полагалось делом церковным. В конце концов церковь приняла идею о том, что брить бороду значит погубить свою душу, но произошло это не без борьбы.
Основания у этого решения были следующие: человек, то есть мужчина, сотворен по образу и подобию Божию. Сбривать бороду, которая растет у мужчины и есть у Бога Саваофа, значит разрушать этот образ и губить свою душу.

С богословской точки зрения тут много натяжек, на которые и указал Димитрий Ростовский уже после Указа 1705 года в трактате «Рассуждение о Образе Божии и подобии в человеке» (1707), написанном по распоряжению Петра специально по этому вопросу. В 1714 году книга была напечатана большим тиражом четыре тысячи экземпляров, и царь лично заботился о ее распространении

Аргументы Димитрия сводятся к тому, что образ и подобие Божие – это добрая душа и добрые дела, а не внешность:

«Аще же бы в брадах небреемых и растимых состоялося спасение, то тыи токмо спаслися бы, иже имут великии брады. И елико кто имать бóлшую браду, того было бы бóлшое и спасение; скудобрадым же человеком было бы и спасение скудное, а иже весма брадных власов не имеют, тем никая же была бы спасениа надежда. Что же бы рещи о младенцах умирающих? Что о женстем полу? Весма бы тем быти чуждым спасения, яко без брад сущим».

Димитрий также считал эту идею проявлением ереси антропоморфизма – представления о том, что невидимый и непредставимый Бог на самом деле имеет телесный облик мужчины.

Акельев показывает, что Димитрий не придумал эти аргументы сам – они использовались еще до Петра. И в церковной среде, и в миру были люди, которые не считали брадобритие грехом, а относили его к безразличным для спасения души поступкам. Этого мнения придерживался хорошо известный на Руси Василий Великий, современник императора Юлиана Отступника, которого христиане осуждали в том числе за то, что он отращивал бороду, а не брился как все горожане. Хотя в церкви победили противника брадобрития, брадоношение вовсе не было беззаветным верованием всей допетровской Руси, объединявшем все классы и сословия, как о том пишут историки уже двести лет. Петр не был сверхчеловеком, принесшим совсем новые идеи на Русь, он выражала взгляды, известные и до него, и без него.