Монгольфье в небо летал

Необыкновенный энтузиазм, который помнят свидетели полёта Гагарина в космос, переживала французская публика во время полетов на воздушном шаре во второй половине XVIII века. Ощущение безграничных горизонтов, открывшихся перед человеком, предчувствие какого-то невообразимо чудесного будущего в связи с покорением воздушной стихии, и даже довольно заметный до сих пор атеистический посыл события складывались в массовую эйфорию, переживаемую французами на исходе старого режима:

«То был поистине не поддающийся описанию момент: женщины плачут; толпы простолюдинов безмолвно воздевают руки к небу; пассажиры воздушных шаров машут руками и издают радостные возгласы, перегибаясь через края корзин… провожаешь их взглядом, кричишь им в ответ, словно бы они могли тебя услышать, а в душе испуг уступает место восхищению. У всех на устах лишь одно: „Господь всемогущий, как же это прекрасно!“ Начинает играть торжественная военная музыка, и фейерверки возвещают миру о славе героев».

«Бесконечное пространство отделяло нас от неба

Благодарим братьев Монгольфье, осененных вдохновением!

Вы Юпитера прогнали из небесного чертога –

Ныне слабый смертный может на равных общаться с богом».

Из книги Р. Дарнтона «Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции».